Пандемия коронавируса, с которой сейчас столкнулось большинство стран мира, привлекла беспрецедентное внимание к нынешнему состоянию медицины. “Ъ” поговорил с вице-президентом Ассоциации медицинских антропологов РФ Дмитрием Михелем о том, какую роль процесс лечения играет в современном обществе, зачем люди на самом деле обращаются к врачам и где предел возможностей любой системы здравоохранения.
— Вскоре должна выйти ваша книга «Эпидемии и глобальная история», и с учетом нынешней ситуации она может стать бестселлером. В чем главная идея книги — и чем она может быть актуальна сейчас?
— Главную идею книги сформулировать несложно: эпидемии всегда играли важную роль в истории человечества, можно даже сказать, что вся история человеческой цивилизации, то есть последние 5 тыс. лет, была историей эпидемий. Жертвами инфекционных болезней становились целые общества. Эпидемии рушили царства, меняли ход войн, способствовали изменениям в культуре — как материальной, так и духовной. Причины их появления обычно были связаны с активизацией контактов между цивилизациями и возникновением кризисных явлений в конкретном обществе.
Если продлить эту историю на ситуацию с коронавирусом, то будет видно почти то же самое. Контакты между разными частями света интенсифицировались как никогда прежде. Миллионы людей перемещаются по всему миру. Достаточно небольшой вспышки и недоработки какой-то национальной системы здравоохранения, чтобы инфекция с помощью поездов, теплоходов и самолетов распространилась по всему миру.
Отсюда следует важный тезис книги — о том, что реальность опровергает известное утверждение о том, что «век эпидемий закончился». Его автор подразумевал победу над оспой и значительное укрепление системы здравоохранения, которое способно решать проблемы. Этот тезис был сформулирован в 1970-е годы. Ясно, что теперь он не работает. СПИД, Эбола и прочее — эпидемии продолжаются.
Я придерживаюсь гипотезы о том, что XXI век будет веком легочных инфекций. Это прежде всего грипп, различные ОРВИ и формы пневмонии. Распространение легочных инфекций контролировать сложнее всего. Наличие большого количества социальных пространств, где контактируют массы людей из разных мест, с разным состоянием иммунитета,— аэропорты, торговые центры, спортивные сооружения и прочее — все это является значимым фактором распространения таких инфекций.
Причем, по-видимому, вирусные инфекции выйдут на первый план, поскольку вследствие изобилия антибиотиков и распространения мер гигиены бактериальные более или менее находятся под контролем. Впрочем, насколько эффективно удается контролировать бактериальные инфекции — это тоже большой вопрос. Накапливается все больше научной информации, указывающей на то, что между создателями антибиотиков и бактериями происходит все ускоряющаяся гонка вооружений. И это тоже понятно, поскольку естественный отбор еще никто не отменял. Противостояние человечества и микропатогенов продолжается.
— Если мы продолжаем жить в мире опасных инфекционных заболеваний, значит, роль медицины будет только возрастать. Каким будет ее место в обществе?
— Общественные дискуссии о медицине, здравоохранении и здоровье будут вестись еще долго, и огромную роль в них будут играть ученые-гуманитарии — несмотря на то что традиционно компетентные суждения о медицине считались прерогативой медиков. Отмечу, впрочем, что интерес ученых-гуманитариев к проблемам здоровья, здравоохранения и медицины существовал всегда. Об этом свидетельствуют работы многих философов и историков со временем античности и вплоть до середины ХХ века. Но, бесспорно, он резко возрос с начала 1970-х, когда в развитых странах стали отчетливо видны успехи в сфере охраны общественного здоровья.
Тогда в Европе и Северной Америке стали выходить в свет работы таких авторов, как Иван Иллич, Ирвин Зола, Мишель Фуко, Томас Шаш, Питер Конрад. Дальше — еще больше. В сущности, в это десятилетие стало заметным такое направление в сфере научного знания, как medical humanities — медико-гуманитарные, или гуманитарно-медицинские исследования. За этим термином скрывается целое созвездие дисциплин — история медицины или медицинская история, социология медицины или медицинская социология, антропология медицины или медицинская антропология, а также медицинская этика, биоэтика, философия медицины, медицинское право и так далее.
В 1970-е появляются новые научные журналы, посвященные именно медико-гуманитарным проблемам. Число этих изданий в настоящее время огромно и продолжает расти. В России такие издания тоже появились. Назову лишь некоторые: «История медицины», «Социология медицины», «Медицинская антропология и биоэтика», «Медицинская этика», «Биоэтика».
Для ученых-гуманитариев, как и для всего общества, сегодня важно иметь ясное понимание того, как развивается медицина. Способна ли она решить вопросы, связанные с эффективной охраной личного и общественного здоровья? Какие проблемы стоят на пути ее развития? Какова стоимость оказания медицинской помощи? Может ли эта помощь быть общедоступной? Насколько медицина способна быть справедливой, гуманной, внимательной к пациенту и т. д. Иногда даже возникают вопросы: а не слишком ли много медицины стало в нашей жизни? Нельзя ли сократить ее влияние на нашу жизнь?
Поскольку все эти вопросы весьма важны для нас и при этом крайне сложны (на них едва ли можно дать однозначные ответы), то общественные дискуссии о медицине, здравоохранении и здоровье будут вестись еще долго, а роль ученых-гуманитариев в этом будет огромна.
— Так можно ли утверждать, что в нашей жизни стало слишком много медицины?
— Ученые-гуманитарии уже почти полвека задаются этим вопросом, изучая феномен медикализации. Первоначально под медикализацией понималось возникновение новой формы социального контроля, который вслед за церковью и государством стали осуществлять врачи. В XIX веке и на протяжении большей части ХХ века медикализация состояла в том, что медики распространяли свои методы обращения с социальными проблемами на различные группы населения — детей, женщин, пожилых людей, на взрослых работающих мужчин. В свою очередь, общество привыкало воспринимать свои проблемы в медицинских терминах и искать соответствующие этому способы решения. Например, пьянство трансформировалось в алкоголизм, и заниматься пьяницами-алкоголиками было поручено особым специалистам — психиатрам, наркологам. Детское баловство превратилось в «детскую гиперактивность», и этим тоже начали заниматься врачи — детские психиатры.
Приблизительно с начала 1980-х в истории медикализации наметился поворот, а также изменилось гуманитарно-научное понимание этого явления. Стало очевидным, что для решения многих житейских проблем люди получили возможность использовать не столько советы врачей, сколько конкретные фармацевтические препараты. С помощью специальных средств стало возможным бороться с той же самой детской гиперактивностью, а также с импотенцией, облысением, недостатком мышечной массы и тому подобным. Медикализация стала пониматься прежде всего как фармакологизация общества. Таблетка стала универсальным средством решения всех проблем — со здоровьем, проблем в семье, на работе, с учебой, с памятью.
— Всегда ли, говоря о медикализации общества, мы должны иметь в виду насильственную медикализацию?
— Приблизительно с начала 2000-х годов некоторые ученые-гуманитарии стали отмечать в истории медикализации новый важный аспект — ее добровольный характер. Некогда казалась, что медикализация есть некий «заговор» врачей против общества с целью укрепить свою власть. Теперь стало все более очевидным, что огромное число обычных людей само ищет медикализации. Желает, чтобы их личные, семейные и иные проблемы можно было бы решить чисто медицинскими средствами; чтобы можно было найти подходящую пилюлю или инъекцию. Это особенно справедливо для развитых обществ, и это во многом справедливо для нашей страны. Так, в каждой семье сегодня есть градусник для измерения температуры; у многих есть тонометры для измерения давления, глюкометры — для измерения уровня сахара в крови. В распоряжении людей имеется огромное число медицинских девайсов — механических, электронных. И конечно, огромное число лекарств. В каждом доме, в каждой семье имеется собственная аптека, свой собственный набор лекарств на все случаи жизни. Большой популярностью, особенно среди людей старшего возраста, пользуются медицинские телепередачи, газеты и журналы, где обсуждаются вопросы здоровья. Можно говорить, что наше современное общество тотально медикализировано. Как писал Роберт Музиль, автор книги «Человек без свойств»: «Мы рождаемся в больнице, мы умираем в больнице. Почему бы нам не жить так, словно мы находимся в больнице».
Есть еще один момент, на который следует обратить внимание. Медикализация — это процесс не только исторический и социальный, но и культурологический. Вследствие него с ходом истории изменились не только наши общества, наши социальные отношения, но и вся наша культура, наш жизненный опыт.
— Что вы имеете в виду?
— Некогда смерть, боль и болезнь были личным делом каждого человека. Это были такие естественные явления, с которыми каждому приходилось справляться самостоятельно, используя силу духа, силу характера, силу своей религиозной веры. Но вследствие прогресса в сфере медицины смерть, боль и болезнь стали предметом медицинского попечения. Для мертвых — морги, для заболевших — больницы, для страдающих от боли — обезболивание. В некотором смысле медицина и медикализация лишили человека связи с его собственной природой, с разрушительными природными силами, властвующими над ним, с силами, которым человек не сдавался и которые он принимал как данность. Теперь все не так. Теперь люди не хотят ничего знать о смерти, не хотят терпеть боль, не желают нести бремя болезни. Все это кажется чем-то неприемлемым для нашей современной комфортной жизни. В условиях общества развитого потребления, где доступно всё, все удовольствия и все средства для хорошей и сытой жизни, смерть, боль и болезнь — это враги, о которых хочется поскорее забыть.
— Как медикализация общества могла повлиять на реакцию властей и населения на ситуацию с коронавирусом?
— Мы видим, что, когда современная цивилизация сталкивается с новыми вызовами, такими как СПИД, SARS или нынешний COVID-19, первая реакция общества состоит в том, чтобы передоверить эту проблему врачам. Считается, что именно медики должны взять на себя всю ответственность за решение этой проблемы и решить ее в полной мере.
Когда же выясняется, что сил и средств одной только медицины не хватает, ситуация начинает восприниматься как опасная. За дело приходится браться государству, полиции, армии, спецслужбам. Возникает необходимость в полной мобилизации общества и использовании других сил и средств. Именно в этот момент медикализация обнаруживает свои пределы. Выясняется, что не все и всех можно медикализировать. Приходится учиться жить в новых жизненных обстоятельствах, исполнять требования органов власти, брать ответственность на себя — и не только за себя самого.
Дмитрий Викторович Михель
Родился в 1966 году в Саратове, в 1991-м окончил исторический факультет Саратовского государственного университета. Доктор философских наук, профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы, вице-президент Ассоциации медицинских антропологов, член редсовета журнала «Медицинская антропология и биоэтика». Автор более 170 публикаций, в том числе книг «Тело в западной культуре», «Воплощенный человек. Западная культура, медицинский контроль и тело», «Болезнь и всемирная история», «Медицинская антропология: исследуя опыт болезни и системы врачевания».
Источник: https://www.kommersant.ru/gallery/4316476#id1883033
01 Апр
